После разговора с полковником Валерием Викторовичем Шаховым (к сожалению, ныне уже покойным) – военным следователем в Афганистане, – мне стало более очевидно еще одно преступление советской власти, которое продолжает собирать свою черную жатву и сегодня. Я слушал рассказ человека, которому приходилось иметь дело со страшными даже по военным меркам преступлениями, и почти физически ощущал тот  чудовищный груз переживаний, который привезли с собой участники этой непонятной войны. В подавляющем большинстве своем лишенные в советское время церковного покаяния (трудно представить в то время солдата или офицера, который пришел бы на исповедь в церковь), они продолжали носить в себе совершенные грехи, которые часто разрушали их судьбы до основания. Не имея возможности очистить свою душу, кто-то окончательно спился, кто-то оказался за решеткой. Но даже те, которые, казалось бы, смогли адаптироваться к нормальной жизни, не могут забыть о тех, уже далеких от нас, днях и продолжают снова и снова с болью вспоминать и переживать трагические события своей военной молодости.

Рассказывает полковник Валерий Викторович Шахов:

Полковник В.В. Шахов

– В 1979 г. я служил следователем военной прокураторы в Вологде. В середине декабря этого года меня отправили на три месяца на курсы усовершенствования в Москву.  Разместили нас в шикарном общежитии гостиничного типа в центре Москвы – живи и радуйся. Но 29 или 30 декабря на построении утром объявляют: «Советские войска вошли в Афганистан».

И тут же приказ – тех, кто приехал из Туркестанского и Среднеазатского военных округов, отправить к местам службы, они так прямо с построения и уехали. После Нового года, 2 января, отзанимались мы только до обеда, потом якобы должна была быть самоподготовка. На самом деле мы все собрались компанией в пивбар, продолжать отмечать Новый год. Только я в комнате начал переодеваться в гражданку, забегают парни и говорят: «Валера, финиш. К пяти часам нас шестерых вызывают в Главную военную прокуратуру». Одного человека мы не успели предупредить, так он умудрился за час после окончания занятий напиться в драбадан. В Главной прокуратуре объявляют:  «Местные прокуратуры с границы вместе с войсками ушли в Афганистан. Остались уголовные дела, надо будет туда сейчас поехать, помочь разобраться». И сразу же выдают билеты на самолет.

Провожали нас как на войну. В Ташкент мы прилетели утром 7 января. Меня направили в Термез, это самая южная точка Узбекистана. Он находится на правом берегу Амударьи, а левый берег – это уже Афганистан. Основная масса наших войск шла как раз со стороны Термеза, через понтонный мост, именно здесь проходило формирование частей, которые уходили в Афганистан.

Что там творилось – не передать, несусветный бардак! Только один пример – в Термезе работала оперативная группа Генштаба, которая занималась формированием  частей. В мае пришло сообщение из Ташкента, что там умудрились призвать какого-то человека, подозреваемого в убийстве. Он якобы отправлен в Термез и может уйти в Афганистан,  надо его срочно найти. Прокурор мне говорит: «Валера, сходи в опергруппу, пусть там срочно его разыскивают». Прихожу, спрашиваю у офицеров. А они мне:  «Что тут можно найти? Вот видишь – накладные, клочки бумаги – в них написано только количество,  сколько человек прибыло, и все. Дай Бог разобраться хоть откуда, фамилий нет, количество и то –плюс-минус». И вот тогда один пожилой полковник  – он в 1945 г. лейтенантом был – произнес фразу, которая мне запомнилась навсегда.  Он сказал: «Если сейчас, в восьмидесятом году, на нас нападет армия, равная немецкой образца сорок первого года, они же, сволочи, опять до Москвы дойдут!».

Как раз в восьмидесятом году была разрекламирована очередная инициатива Советского Союза: «Сократим 1000 танков в Европе!» И значительную часть этих танков прямиком гнали в Афган. А чего там этим танкам делать? Что, душманы в пешем строю по пустыне в атаку пойдут на наших? Они воюют совсем другими методами – хитрым наскоком, из-за угла, в основном в горах. И танков у них своих не было, с которыми можно было бы им Прохоровку новую устроить. И пришлось оттуда танки эти выводить. Конечно, требовалось в Афганистане какое-то количество танков. Где-то их в землю закапывали, где-то они сопровождали колонны. Но не тысяча же.

В первую же неделю к нам утром в прокуратуру прибегает начальник местной судебной медицинской лаборатории – узбек – и кричит: «Вах-вах, что делать, что делать!» Оказывается, пришел он утром на работу, а морг забит весь. Лежит больше десятка одних  военных, все с огнестрельными ранами. Привезли их с той стороны Амударьи, только бирки на руках, на ногах. И дальше пошли погибшие. Что с ними делать, куда отправлять, как? Службы неготовы были, даже цинка не было. Я потом пытался понять, почему так получилось. Мне кажется, руководство думало, что все будет как в 1968 г. в Чехословакии. Пришли мы, те походили с плакатиками и разошлись по домам – все тихо и мирно. Ну, покидали камни пару раз, какой-то псих стрельнул, и на этом все закончилось. Это и понятно –  кто в Чехословакии в конце шестидесятых после теплого ватерклозета пойдет партизанить в лесу? Никто. А здесь все было по-другому, и мы к этому абсолютно не были готовы.

В сам Афганистан я улетел 28 июня 1981 г., в день рождения мамы. Там не действовали глушилки, и мы спокойно слушали все вражеские голоса. Особенно две передачи BBC мне врезались в память. Суть их сводилась к следующему: «Ребята, зачем вы туда полезли? Вы бы спросили у нас! Ведь мы туда ходили два раза и с одинаковым результатом – вы наши могильники еще можете увидеть. Куда вы залезли?»

А мы-то уже поняли, куда залезли. К тому времени я уже полтора года на границе просидел и реально представлял,  что ни о какой победе речи не может быть  принципиально. Во-первых, в Афганистане живет народ, который не приемлет вмешательства извне. Там полно и узбеков, и таджиков, они не признают никого. Это другая цивилизация. А во-вторых, не одну армию надо было направлять а, как мне кажется, минимум три, потому что надо было закрывать всю афгано-пакистанскую границу. Да там со всех сторон и китайцы поставляли оружие, и Иран. Мы же только себя охраняли. Ну, операции проводили какие-то. Но точечными ударами победить партизан невозможно, особенно если партизаны – это вся страна. И не поймешь, кто есть кто. Днем  он пашет, а ночью – стреляет. То же самое, что сейчас в Чечне.

Сергей Галицкий

СТАНЬ УЧАСТНИКОМ

НАРОДНОГО ФИНАНСИРОВАНИЯ

ПРОДОЛЖЕНИЯ КНИГИ «ИЗ СМЕРТИ В ЖИЗНЬ…»!

(Перевод любой суммы на карту Visa Сбербанка №4276550036471806)

Более подробно, о чём именно рассказывается в 4-й томе книги «Из смерти в жизнь…», а также о других способах перевода денег, можно прочитать в блоге Сергея Галицкого: http://Blog.ZaOtechestvo.ru.